Главная » 2009 » Январь » 26 » Записки Флагманского штурмана. Продолжение.
15:05 Записки Флагманского штурмана. Продолжение. |
На рейде в точках якорных стоянок на фоне засыпанного первым снегом западного берега Кольского залива, поражая взоры обывателей и профессионалов строгостью и идеальностью линий, стояли три красавца крейсера. Это были авианесущий крейсер "Киев" и артиллерийские крейсера "Мурманск" и "Александр Невский". "Мурманск" и "Невский" как бы олицетворяли эпоху как бы олицетворяли эпоху классических артиллерийских крейсеров, случайно сохранившихся во флоте до настоящего времени и не репрессированных самовлюбленным Генеральным Секретарем ЦК КПСС Никитой Сергеевичем Хрущевым, который заставил флот расстаться с десятком подобных кораблей. Ему казалось, что ракетное оружие, только появившееся на вооружении, решит все проблемы на море. Он сильно ошибался. Часть из этих красавцев пополнила флота Индии и Индонезии, а других распилили на железо. Старпом на крейсере "Мурманск" Витя Ярыгин. Через несколько лет станет его командиром, а потом и командиром авианосца "Адмирал флота СССР Николай Кузнецов". Он первый его командир.Это он перевел его с Черного моря на Северный флот, когда страна Советский Союз трещала по швам. Позже вице-адмирал, начальник управления кадров ВМФ России. Крейсера уже нет в Североморске, как нет и остальных кораблей, о которых идет рассказ. И на железо в Индию он не захотел идти. В знак протеста, когда его туда начали буксировать, оборвал буксир и сдрейфовал на траверзе Норвегии в один из ее фьордов, где и залег на прибрежные камни. Все ближе к родной базе - Североморску. Норвежцы теперь воздают ему должное за его мужество, когда во время отлива обнажаются башни главного и универсального калибра и палуба, по которой и мне пришлось походить в бытность мою флагманским штурманом 120 бригады ракетных кораблей Северного флота. "Какой гордый корабль", - восхищаются они на своем норвежском языке. "Не захотел в Индию идти. Ах! Ах! Ах!". Сколько минных постановок он сделал, сколько стрельб выполнил за свою жизнь! А как он стрелял главным калибром! Представьте себе, что на удалении от крейсера в 30 км буксир за собой тащит щит-мишень с длиной буксирного конца всего 400 метров. А крейсер идет противоракетным и противоартиллерийским зигзагом, то есть непрерывно меняет курсы, перекладывая руль то "Лево на борт" то "Право на борт". И в эту мишень артиллеристы должны попасть. А вы на буксире. В вашу сторону каждые 30 секунд летят по 12 снарядов калибра 152 мм. А если мимо? Смелые люди, кто стреляет, а еще смелее те, кто на буксире. Были случаи, когда попадали по своим. Но не «Мурманск». Рисковали на учениях во имя того, чтобы в настоящем бою своих жертв было меньше. Перед стрельбой на такую дистанцию нужно было запускать шар-зонд для определения направления и силы ветра по высотам полета снаряда или, другими словами, провести шар-пилотные наблюдения. Ветер изменял траекторию его полета. Нельзя было не учитывать силу и направление ветра. В буксир вместо мишени можно было попасть, а в бою во врага промазать. О запуске такого шара-зонда нужно было подавать заблаговременно заявку в отдел боевой подготовки флота с тем, чтобы штаб вовремя предупредил корпус противовоздушной обороны страны о таком запуске. Один раз забыли проинформировать кого надо, а шар подняли. Войска противовоздушной обороны (ПВО) страны тревогу сыграли. И не мудрено. Цель воздушная на запрос "свой-чужой" не отвечает. Были подняты истребители-перехватчики в воздух, но вовремя разобрались, а для летчиков была тренировка. А нас поругали потом. А вывод один – ПВО бдительно несет службу! И это позже подтвердилось на деле. Я, как флагманский штурман, находился в море на борту атомного крейсера "Киров" на флагманском командном пункте, когда от дежурного офицера по противовоздушной обороне соединения поступил доклад о появлении воздушной цели, которая следовала над Баренцевым морем со стороны Северного полюса курсом на юг с намерением пролететь над Кольским полуостровом. Ее обнаружили на дистанции примерно триста пятьдесят километров от корабля. Цель на запрос "свой-чужой" не отвечала. Этот же доклад в радиосети ПВО мы продублировали в штаб Северного флота и в штаб корпуса ПВО страны. За целью установили непрерывное радиолокационное наблюдение и сопровождение корабельными зенитными ракетными комплексами. Далеко мы ими могли с "Кирова" стрельнуть. Такая дальность нашим вероятным противникам в те годы и не снилась. Когда потенциальный нарушитель приближался к государственной границе, были подняты истребители-перехватчики, которые классифицировали ее как "Боинг". Они попытались вначале цель повернуть на обратный курс, крыльями ей по товарищески помахивали, а потом, когда она не подчинилась этой команде, пытались посадить на один из аэродромов Кольского полуострова. К сожалению, южно-корейский самолет никак не реагировал на указания перехватчиков. Лишь когда он пересек весь Кольский полуостров, было принято решение сбить нарушителя. Что и было выполнено. Обошлось без человеческих жертв. Ракетой была отсечена часть крыла "Боинга" и летчик совершил аварийную посадку на замерзшее озеро Карельского перешейка вблизи г. Петрозаводска. Южнокорейский летчик потом сильно извинялся и все рассказывал, что заблудился. Через четыре года его соотечественники, и тоже на "Боинге", "заблудились" на Дальнем востоке. Их тоже сбили. На этот раз не обошлось без жертв. Около 300 пассажиров погибло. Не хотели учиться на своих-чужих ошибках. Хотя это дело темное и до сих пор попахивает шпионажем, который организовали американцы. Если кто-то сомневается в американском следе, то вот вам еще один пример. 1 июля 1960 года над Баренцевым морем был сбит разведывательный самолет РБ-47 ВВС США. Из шести членов экипажа два человека были подобраны живыми нашим рыболовным траулером, а майора Юджина Пола не нашли тогда, и он долгие годы считался пропавшим без вести. РБ-47 сбили через два месяца после У-2, который пилотировал известный всему миру американский пилот Фрэнсис Пауэрс, и которого публично судили в СССР. Сегодня Пентагон признает, что за время разведывательных полетов над СССР и Китаем было сбито свыше сорока американских самолетов. Сто двадцать летчиков продолжают числиться пропавшими без вести. А могилу майора Юджина Пола уже в наши дни удалось найти на Кольском полуострове. Родственники повезут останки пилота на родину в Санта-Монику, штат Калифорния. Один из современных североморских ассов после того, как сбил разведывательный "Орион", в качестве оправдания сказал: "Мне показалось, что правым крылом этот самолет нарушил государственную границу СССР". Командиром на "Мурманске" был Петр Святашов. Позже, в 90-х годах, командовал Средиземноморской эскадрой и был заместителем командующего Черноморским флотом России, вице-адмирал. *** "Киев" представлял современную концепцию развития советского военно-морского флота. Спасибо Главнокомандующему Военно-морским флотом СССР Сергею Георгиевичу Горшкову за океанский флот, который был создан благодаря его настойчивости и таланту. На нем мы с огромной гордостью за флот и страну служили своему Отечеству. И "Киев" – это его гордость и детище. Построив в начале Первой мировой войны первое в мире авиационное судно "Орлица" и несколько гидрокрейсеров в составе Балтийского и Черноморского флотов, Россия затем утратила свое первенство, уступила всем, кому только могла и, вот теперь, казалось, наверстывает упущенное. Хотя проектирование авианосцев ВМФ СССР для самолетов катапультного взлета на колесном шасси началось в 1939 году, однако, до конца 1970-х годов их создание не имело политической поддержки руководства страны. "Киев" стал головным кораблем из серии советских авианосцев. Он был заложен на Черноморском судостроительном заводе в Николаеве в 1970 году, спущен на воду 26 декабря 1972, вступил в строй 28 декабря 1975 года, а 15 июня 1976 года включен в состав Краснознаменного Северного флота. За ним были построены его «братья» "Минск", "Новороссийск" и "Баку", который позднее, после смерти С.Г. Горшкова, был назван его именем. Трудными были роды авианосца "Киев". Первоначально корабль с таким названием должен был завершить серию уже построенных вертолетоносцев "Ленинград" и "Москва". Поэтому в 1967 году на стапеле Черноморского судостроительного завода был заложен третий корпус с названием "Киев". Однако в процессе его строительства по результатам использования уже построенных вертолетоносцев выяснилось, что корабли в сильный шторм сильно раскачивались, а вертолетного вооружения явно не хватало для решения задач, которые ставились перед этими кораблями. Да и площадь полетной палубы оказалась недостаточной для интенсивного использования вертолетов. К тому же, на воздушном параде в Домодедове был показан новейший самолет вертикального взлета и посадки Як-36, который строился для ведения боевых действий в горной местности. Намного опередили наши умные конструкторы западных! Получилось почти как с запуском первого космического спутника. Мы впереди планеты всей! После увиденного взлета и посадки ЯК-36, могу представить себе, как долго не закрывались рты от удивления у иностранных гостей (английский "Харриер" появился намного позже). У главкома ВМФ возникла идея использовать этот самолет с корабельной палубы. Решение принято и работа закипела. Попытки простым удлинением корпуса третьего вертолетоносца создать классический авианосец успехом не увенчались. "Киев" пришлось разобрать, а на его месте, на стапелях, заложили новый корабль, который разработали в Невском конструкторском бюро под руководством главного конструктора А.В. Маринича. Три года после спуска на воду корабль находился на Черном море, проходя швартовые, заводские и государственные испытания. Государственные испытания корабля проводила Правительственная комиссия под руководством первого заместителя командующего Северным флотом вице-адмирала Е. Волобуева. Интересна судьба этого адмирала. Закончив сухопутное артиллерийское училище, он случайно попал на флот, но стал настоящим моряком. Он добился, как видим, больших успехов в службе, став заместителем командующего Северным флотом. Ответственным сдатчиком от Черноморского судостроительного завода был главный строитель завода И. Винник. Постановлением правительства в феврале 1977 года главному конструктору А. Мариничу, директору Черноморского судостроительного завода А. Ганькевичу, главному строителю И. Виннику вручили золотые медали "Серп и молот" Героев Социалистического Труда. Первым командиром "Киева" был капитан 1 ранга Соколов (да простит мне читатель, что не все имена помнить удается). За ввод в боевой состав флота этого корабля планировалось его представление к званию Героя Советского Союза. Да бес попутал. Во время проверки флота инспекцией Министерства обороны СССР, которую возглавлял один из легендарных военоначальников Великой Отечественной войны Маршал Советского Союза К.С. Москаленко, корабли вышли в море. А маршал конечно на самом красивом и большом корабле. Все знали, что командир на корабле один. А маршал этого не знал. Решил покомандовать и самолеты сразу все поднять в воздух. Соколову с помощью русских слов пришлось доказывать маршалу, что тот сильно заблуждается и что маршал вовсе не командир корабля. Жизнь летчиков была важнее. Не дали Героя Соколову. На авианосце размещались 38 летательных аппаратов: самолеты с вертикальным взлетом и посадкой ЯК-38П (модернизированные ЯК-36М) и вертолеты КА-25. Его полное водоизмещение составляло 41000 тонн. На борту он имел ударное ракетное оружие "Базальт", а также зенитное ракетное, артиллерийское, торпедное и противолодочное оружие. При длине 270 метров, ширине с полетной палубой 51 метр, крейсер имел энергетическую установку мощностью почти 150000 л/с. Для сравнения сухогрузы типа "Зоя Космодемянская" водоизмещением 60 000 тон имели силовую установку мощностью около 20000 л/с. Авианосец мог развивать скорость до 32 узлов, используя для этого 4 паровых турбины и 4 линии гребного вала. Крылатые ракеты "Базальт" летели на 500 километров. У нашего вероятного противника еще не было "Томагавков", а "Гарпун" летел всего на 100 километров. Опять впереди планеты всей. Гордились! За нами шпионили не только профессионалы, но и доморощенные любители. На "Киеве" рожденный в прибалтийской республике матрос срочной службы после старта "Базальтов" соскабливал с палубы продукты горения от двигателей ракеты. Уволившись в запас, собирался продать припрятанное богатство в одно из "демократических государств". Сильно хотел заработать. Не дали! *** Уютно устроились на рейде корабли. Хотя об их якорных стоянках можно говорить лишь условно. На самом деле "Киев", "Мурманск" и "Александр Невский" стояли на рейдовых бочках. Плавающие швартовные бочки в своей подводной части с помощью крупного калибра якорной цепи крепились к многотонному железобетонному массиву, уложенному на дно залива. В свою очередь с борта крейсеров через якорный клюз на бочку заводилась корабельная якорь цепь. Таким образом, корабли, вращаясь по воле ветра и течения вокруг этих бочек, безопасно проводили свободное от плавания время. При этом безопасность стоянки контролировалась вахтенным офицером. Расчетами такой стоянки для "Киева" занимался целый научно-исследовательский институт из Одессы, а именно ЧЕРНОМОРНИИПРОЕКТ, расположенный на углу проспекта Шевченко и Шампанского переулка. Собрались лучшие из лучших инженеров этого института, и давай складывать и вычитать, делить и умножать, интегрировать и дифференцировать, а потом, конечно и аппроксимировать. Ну и конечно под пиво, отодвинув воблу немного в сторону, секретное письмо морякам и написали. А в нем говорилось, что раз ребята безопасно стоять на рейде хотите, то на грунт затолкайте десятки сотен тонн железобетонного монолита, а калибр якорной цепи пусть будет с кулак хорошего мужика, а лучше так с два кулака. Но поскольку в Союзе такой нет, то купите ее в Германии. Конечно, военные моряки прикинули, хватит ли у них в карманах заграничных денег на покупку такой цепи? Хватило. И теперь "Киев" стоит на рейде, а моряки от самых главных морских начальников до нижних чинов не нарадуются. Никакой североморский ветер не страшен "Киеву"! *** Влившись в черную реку у дома №19 по улице Сафонова, где я жил в 55 квартире, через 10 минут был на своем корабле "Адмирал Макаров", на котором уже около месяца квартировал и штаб 7 оперативной эскадры. Его присутствию на нашем борту мы обязаны их большой финансовой хитрости. Дело в том, что корабельным офицерам доплачивались морские, если корабль был введен приказом командующего флотом в постоянную боевую готовность. И 30% от оклада сумма по тем временам была хорошая. Но штабной корабль не принадлежал к тем счастливчикам, которые в такой приказ попали. Поэтому, встав на довольствие на нашем корабле, о чем делался специальный приказ командира корабля, они тут же начинали получать морские. А когда от их присутствия уставал штатный экипаж, быстро переходили на другой корабль. Одним из неудобств, причиняемых штабом, было изменение сроков приема пищи корабельными офицерами. Но самое большое неудобство, когда они в обеденный перерыв занимали каюты своих подчиненных офицеров: флагманские штурмана изгоняли из кают штурманов, флагманские артиллеристы – офицеров ракетно-артиллерийской боевой части и т.д. А реквизированные каюты под секретную канцелярию, под машбюро, для писарей и писарчуков? Захват корабельных помещений напоминал нашествие монгольской орды. Однако субординация и воинская дисциплина определяли отсутствие в этой связи недоразумений. Только каюта командира по старой флотской традиции оставалась неприкосновенной. Оперативный дежурный эскадры размещался на ходовом мостике со всеми своими папиросами и сигаретами, оперативными планами, картами и средствами связи. По изложенной причине я обосновался в штурманской рубке, которая в отличие от транспортных судов, находилась не в районе ходового мостика, а в недрах корабля ниже ватерлинии в пределах центрального командного поста. Именно оттуда во время боя должно было вестись управление кораблем и использованием оружия, в том числе и его движением по морям по волнам. Визуальное наблюдение велось с помощью специальных перископов. Там находились машинные телеграфы, пост управления рулем, радиолокационные станции различного назначения. Словом все, чтобы победить в бою. И там обязан по боевому расписанию находиться командир. Меня встретил с докладом командир отделения рулевых старшина 1 статьи Толя Ветер (он не любил быть Ветром и просил фамилию называть на украинский манер – Витэр. Видно уже тогда он начинал борьбу за светлое будущее независимой Украины), и доложил, что по флоту с полуночи действует сигнал "Ветер-3", а рулевые ежечасно ведут график ветра и давления.< По последним замерам сила ветра составляет 15-17 м/с. Давление продолжает падать. Поведал также, что на "Киеве" на 15 часов 00 минут назначено отчетно-выборное партийное собрание. К 12 часам дня туда отправятся член Военного Совета флота вице-адмирал Падорин, командир эскадры контр-адмирал Зуб, командир бригады контр-адмирал Скворцов, начальник политотдела эскадры контр-адмирал Мудрый, а также большая свита старших политического образования офицеров из главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота, политического управления Военно-морского флота, политуправления Северного флота, редакторы и корреспонденты газет и журналов "Морской сборник", "Красная звезда", "Коммунист", "Коммунист вооруженных сил", "Агитатор армии и флота", "Военная мысль", "Правда", "На страже Заполярья", "Полярная правда". Витэр мог бы стать разведчиком. Хочу заметить, что эскадре везло с фамилиями политруководителей, и в народе по этому поводу периодически злословили. Как уже заметили, начальник политотдела эскадры Мудрый, заместители по политической части: Загубисало на "Исакове", Пузырный на "Макарове", Дубанович на "Нахимове". Но что удивительно, все эти фамилии соответствовали внутреннему содержанию или внешнему виду их обладателей. Судите сами. Пузырный был толстым, лысым и кривоногим. И хотя роста был высокого, но ширина делала его больше похожим на пузырь. Загубисало был худым и высоким. Дубанович был очень сильно похож на Скалозуба из грибоедовского "Горе от ума". Потом он перестал быть замполитом, так как в корабельной библиотеке, где числились среди многих книг и "Три мушкетера" Александра Дюма, остались лишь брошюры общества "Знание". Мудрый всегда, даже из "мухи", мог сотворить проблему, о которой следовало говорить на высоких партийных форумах. Это ему полагалось по должности. На самом деле он был добрым и отеческим адмиралом. Один раз и я, будучи флагманским штурманом, попал ему на "зуб". Обозвал норвежский разведывательный самолет "Орион", который мешал нам в течении двух месяцев завершить испытания зенитного ракетного комплекса атомного крейсера "Киров" и вернуться домой из Чешской губы, что на границе Баренцева и Карского морей, в главную базу – "Ориошей". На партактиве эскадры было заявлено, что флагманский штурман 120 бригады проявил политическую близорукость и сильно затупил политическую бдительность. Контр-адмирал Мудрый по призванию был воспитателем. Строго спрашивал с командиров воинских подразделений, где были замечены упущения в воспитательной работе. Воспитывая других, не заметил, как шофер его служебной "Волги", старшина срочной службы, переродившись в недисциплинированного военнослужащего, укатил на этой "Волге" в Ленинград к любимой девушке. Остановили его только в Петрозаводске. Славно прокатился! Но какие бы фамилии политработники не носили, отдавая им должное, нужно сказать, что они честно выполняли свой служебный, партийный и политический долг на флоте. Погода между тем продолжала портиться. Специальным рейсом рейдового катера под ответственность командира эскадры на «Киев» убыли все, кому не терпелось принять участие в партийном собрании. Ветер в порывах достигал отметки 20 м/с и уже не было сомнений, что с минуты на минуту по флоту будет объявлен "Ветер-2". Только успел подумать, как по засекреченной связи раздался голос оперативного дежурного флота объявившего этот сигнал. Все соединения и части флота в одно и то же время зафиксировали полученное приказание в специальных журналах и начали действовать в соответствии с контрольным листом. На самом маленьком кораблике и в самой маленькой воинской части флота, не говоря уже о могучих крейсерах, все знали, что нужно делать по этому сигналу. Дело принимало серьезный оборот. На кораблях запускаются гирокомпасы, заводятся дополнительные швартовные концы (в отличие от кораблей Черноморского флота, где были стальные концы, на Северном флоте использовались капроновые). Корабельные механики готовят машины мощностью 90000 лошадиных сил к даче хода. На центральные командные посты прибывают старшие помощники командиров кораблей. Началась процедура приготовления корабля к бою и походу по полуторачасовому графику. Сколько раз мы переживали у причалов этих "Ветров"? Не сосчитать. Набушевавшись, стихия, как правило, рано или поздно, уставала и великодушно разрешала нам заниматься нашими обыденными делами, а поздним вечером, кто не занят по вахте, и отправляться на берег. Приняли факсимильную карту погоды от гидрометеоцентра Северного флота и от английского метеоцентра Бракнелл. Хотели из любопытства сосчитать количество циклонов, которые будут угрожать нам в ближайшие дни. Все они приходили к нам от берегов Исландии по давно протоптанной траектории вдоль северного побережья Норвегии. Утешиться, увы, не удалось. Три циклона один за другим следовали на Кольский полуостров, а первый из них уже терзал нас и наши корабли своей беспощадной мощью. Через стальной борт внутри корабля мы слышали его могучее дыхание. С мостика в штурманскую рубку спустился флагманский штурман эскадры Николай Андреевич Бурбала и сказал: "Сегодняшняя непогода как никогда некстати. На посту НИС подняли сигнал о приближении урагана (ромбом четыре красных огня). На половине кораблей эскадры машины находятся в планово предупредительном ремонте. Значит, в случае опасности, будут иметь возможность дать ход только одной машиной. При таком ветре они не смогут отойти от причала. На "Киеве" из четырех паровых котлов в действии только один. В экстренном случае он тоже не сможет уйти штормовать в море. Три буксира выделены тылом флота для обеспечения безопасной стоянки "Киева". С сигнального мостика спустился Витэр и доложил, что вне корабля невозможно находится. Ветер норовит выбросить за борт. К тому же вышел из строя индукционный анемометр (прибор для измерения скорости ветра в диапазоне от 0 до 30 м/с). Он начал зашкаливать. Включили корабельный измеритель ветра (КИВ), который тут же показал скорость ветра 32-33 м/с. Нет, анемометр был исправным, но уже начался ураган! По УКВ и по засекреченной связи от оперативного дежурного флота звучит сигнал "Ветер-1" и сразу же на всех кораблях играется боевая тревога. Звучат колокола громкого боя и на "Макарове". Поднявшись с Бурбалой на мостик, увидел, как от могучего ветра кипит Кольский залив при температуре воды +3°С. Воды не было видно, а по всей акватории залива мы наблюдали белую пену. Подобное зрелище я наблюдал первый и единственный раз в жизни. Все было как в фантастическом кинофильме. Ветер дул в корму с такой силой, что, казалось, еще немного и все корабли эскадры, стоящие у причала, выбросит на берег. Их форштевни нависли над валунами, которыми был укреплен берег. Спасала крепость причалов, швартовных концов и то, что глубины у берега были большими, а ветер увеличил высоту прилива. Корабли вместе с плавпричалами, казалось, парили в воздухе над заливом. Теперь, чтобы зайти на причал с берега, по аппарели нужно было подниматься вверх, а не спускаться вниз, как в обычных условиях. По радиостанции УКВ следуют команды командира эскадры. Всем кораблям следовало удерживаться у причала работой машин на задний ход. Это было не лишним. На "Макарове", который не был в планово-предупредительном ремонте и находился во всех видах дежурства по флоту (по поиску иностранных подводных лодок, по противовоздушной обороне главной базы, по поиску и спасению аварийных кораблей и подводных лодок, по наращиванию сил боевой службы), обе машины были в исправном состоянии и работали "Малый назад". На бак и ют были направлены швартовые партии во главе с их командирами. Вооруженные топорами, они начнут рубить заледеневшие швартовные концы, если кораблю будет угрожать смертельная опасность и ему придется отойти от причала. На "Киеве" стало не до отчетно-выборного партийного собрания. Все понимали, что с такой парусностью и ветром, превышающим 30 м/с, лучшим решением было бы сняться с бочки и уйти в море. Но сегодня это было невозможно. Замеры ветра на рейде показали силу ветра 36 м/с. Палубы кораблей, стоящих у причалов, превратились в ледяной каток. На нее нельзя было выйти без риска соскользнуть в море. На командном пункте Северного флота появился его командующий адмирал Владимир Николаевич Чернавин и по УКВ засекреченной связи провел переговоры с командиром эскадры. Были согласованы действия кораблей в складывающейся чрезвычайной ситуации. Якорь-цепи "Киева" и "Мурманска", заведенные на бочки, были натянуты как струны. Можно было предположить, что и якорные цепи, заведенные с бочки на железобетонные массивы, испытывали такую же сумасшедшую нагрузку. Несмотря на то, что на кораблях заботились о своей безопасности, все понимали, что наибольшая опасность угрожает именно авианосцу. Поэтому навигационными радиолокационными станциями на кораблях и посту НИС следили за поведением кораблей стоящих на рейде. Напряжение росло. Все, кто находился на мостике, вцепившись в поручни, ожидали любой пакости от вздыбившейся природы. Казалось, что вот-вот произойдет что-то непоправимое. Ветер достиг 40 м/с и уже десять минут не увеличивался и не уменьшался. Машины на "Макарове" работали "Средний назад". Все молили бога и призывали на помощь удачу. Почти час длился этот кошмар. Мы не поверили своим глазам, когда за какие-то 5-10 минут сила ветра упала до 30 м/с. После 40 м/с нам показалось, что наступил штиль. Разжав кулаки, некоторые из нас увидели на ладонях кровь. Эта алая кровь была знаменем нашей победы над стихией. Все корабли у причалов и экипажи были невредимы, если не считать помятых бортов и добавившихся седин на офицерских головах. Предстояло еще час ожидать, когда ветер станет меньше 20 м/с. К 18 часам это случилось. Но флот еще находился в состоянии "Боевой тревоги". В 18 часов 30 минут звучит отбой и флот переведен в режим "Ветер-2". "Легкое дуновение" ветерка силой 15-17 м/с делало пребывание на крыльях мостика, куда сосредоточились расслабившиеся офицеры штаба эскадры, комфортным и не обременительным. Все было позади. И все шутили. Даже те, кто никогда этого не делал. Такое бывает после нервного перенапряжения. Командир эскадры принимает решение о продолжении партийного собрания на "Киеве" и, забрав с собой командира в кают-компанию, где оно проводилось, оставляет на мостике авианосца вахтенного офицера. Проходит еще минут двадцать, когда по УКВ засекреченной связи мы услышали: "Киев! Я пост НИС. Проверьте ваше место. Вас дрейфует". Тот час с "Мурманска" подтверждают эту информацию. Ответ вахтенного офицера "Киева" нас первоначально успокоил. Он сообщил, что прекрасно наблюдает бочку, на которую заведена якорь-цепь. Просит не паниковать и положиться на его опыт. Он не был штурманом. И это могло дорого стоить! Вместе с Бурбалой по кормовому радару мы убедились в том, что "Киев" действительно медленно дрейфует по направлению к седьмому причалу в восьмидесяти метрах от среза которого, почти посредине губы Ваенга, находилась банка с глубиной над ней 1,7 метра. Это была подводная скала, которую уже не одно поколение моряков-североморцев мечтало ликвидировать. Ее взрывали, не один раз, но безуспешно. Именно она не позволяла ошвартоваться к этому причалу авианесущим кораблям. По требованию оперативного дежурного эскадры на мостик были вызваны командир эскадры и командир корабля. Неожиданно запахло катастрофой. Если крейсер ляжет на эту банку, то неминуемо перевернется под воздействием ветра, волн и потери водоизмещения. Неужели в истории флота будет еще один "Новороссийск"? А если он сдрейфует и навалится на корабли у причалов, то катастрофа будет еще масштабней. Погибнет тогда не один "Киев". Обеспечивающим буксирам, два из которых линейные, дана команда на удержание корабля работой на укол. Но большие буксиры не смогли подойти к борту крейсера из-за того, что с подветренной стороны мешала полетная палуба, которой бы снесло рубки буксиров. И только небольшой буксир, такой как портофлотовский (порт Одесса) "Стивидор" героически, жертвуя собой, пытался спасти корабль. Виталий Иванович Зуб лично встал к машинному телеграфу и, изменяя режим работы единственной действующей машины, пытался увести авианосец от кораблей и от опасной банки. И чудо совершилось. В считанных метрах от нее проходит авианосец. Делаются попытки стать на якорь. Но из-за имеемой инерции, эти попытки к успеху не приводят, якорь не держит. Корабль дрейфует в сторону 19 причала на противоположном берегу. Маленький буксир продолжает неравную борьбу с непогодой и огромным кораблем, мечтая спасти его. Неумолимо приближается берег. Над Кольским заливом звучит голос Чернавина: "Океан" приказал корабли не жалеть и спасти авианосец!". "Океан" – позывной главкома ВМФ адмирала флота СССР Сергея Горшкова. Но люди в этой ситуации и этот героический буксир бессильны. "Киев", как нам показалось с мостика "Адмирала Макарова", выбросило на северо-восточный берег губы Ваенга. "Неужели сейчас он начнет опрокидываться" – задавали мы друг другу вопросы? Но не зря мы все на сто процентов партийные думали о боге. Видно поэтому он еще раз подарил нам чудо. "Киев" своей носовой частью лег на торец плавучего причала №19, который от неожиданности выгнулся дугой вверх, как лук. Кормой же плавно привалился к берегу. Таким образом, ему удалось сохранить свое водоизмещение. Между крейсером, берегом и причалом, как в лагуне, а точнее в западне, оказался тот самый маленький по сравнению с огромным кораблем буксир со своим героическим капитаном и экипажем на борту. Если бы «Киев» опрокинулся в сторону берега, у людей на буксире не было шансов спастись. Но был отлив…. Очень оперативно сработали аварийно-спасательные силы флота. За какие-то 30-40 минут к "Киеву" подошли три аварийно-спасательных судна. Два из них - "Карпаты" и "Бештау", которые в свое время были также построены в Николаеве на судостроительном заводе "Имени 61 коммунара". На корму крейсера завезли буксирный конец и, встав один другому в кильватер, на буксирных концах эти корабли удерживались в назначенных позициях. Они, боролись с еще не до конца утихшим ветром, и ожидали когда начнется прилив, чтобы начать спасательную операцию. Мы вновь прильнули к иллюминаторам на мостике «Макарова». Понимали, что в ближайшие полчаса должна наступить развязка. Когда спасатели дали ход, буксирные концы превратились в тончайшие нити и, казалось, неминуемо оборвутся. Но через пять минут корма «Киева» начала движение от берега. Радость клокотала внутри нас. Мы понимали, что спасен не только корабль, но и честь моряков Северного флота! Вся эта коллизия обошлась флоту легким испугом: изувеченным причалом №19 и пробоиной в борту корабля длиной метров семнадцать и шириной около одного метра, к счастью выше ватерлинии. Прямо на рейде в кратчайший срок она была ликвидирована. Капитан буксира был награжден, остальные наказаны. Не обижались! Расследование причин произошедшего показало, что в одном из звеньев якорь-цепи, идущей от бочки на массив, была полая раковина. Повезло "Киеву" и эскадре, что это звено лопнуло, когда ветер стих. *** Славная ратная судьба выпала авианосцу. 9 ноября 1981 года его наградили Вымпелом Министра обороны СССР, а 4 мая 1985 года орденом Красного Знамени. Об этом на корабле узнали, находясь на боевой службе в Средиземном море. Экипаж в 1300 человек, в том числе почти 400 офицеров, заслужили такую награду. После Великой отечественной войны это единственный случай награждения корабля орденом Красного Знамени. До конца 1991 года совершал "Киев" дальние походы. 30 июня 1993 года авианесущий крейсер был разоружен и исключен из списка кораблей ВМФ. Экипаж расформировали 28 августа 1994 года после торжественного спуска Военно-морского флага. |
|
Всего комментариев: 0 | |